Харасаки

Глава 1

Улица с горячими источниками Такэнояма по ночам преображается благодаря уличным фонарям и бумажным светильникам. По склону, окружённому чувственным освещением, спускаясь вниз с весёлым смехом, шли студенты, похожие на лыжников. В одном маленьком изакая, мимо которого они прошли, находился Масаки Камбaра.

Кроме Масаки, за стойкой больше никого не было. Он, потупив взгляд, молча ел. Второй стакан тюхай остался почти нетронутым, лёд полностью растаял, и конденсат образовал вокруг стакана искажённый круг. Хозяйка, бросив взгляд на стакан Масаки, прошла мимо. Она повторяла это движение уже много раз.

Масаки изначально не любил алкоголь. Не то чтобы он не мог пить, но в личной жизни он не притрагивался к спиртному. Даже на рабочих вечеринках он лишь слегка пригублял пиво для тоста. Тюхай он пил впервые с тех пор, как попробовал алкоголь в первый раз.

Масаки взял стакан и сделал большой глоток, осушив его наполовину. Нахмурившись, он поставил стакан с каплями обратно в лужицу воды.

— Добрый вечер!

Вместе с бодрым голосом в изакая вошёл мужчина с короткой стрижкой. Это был стройный, загорелый молодой человек.

— Хасэ-тян, добро пожаловать!

Мужчина, которого назвали Хасэ-тян, коротко поздоровался с хозяйкой и сел рядом с Масаки. Судя по привычным движениям и отношению хозяйки, он был завсегдатаем этого заведения. И действительно, с появлением Хасэ-тяна хозяйка словно ожила, как рыба, попавшая в воду.

Хасэ-тян громко заказал горячее сакэ и хоккэ. От него пахло алкоголем, и лицо его было красным. Казалось, он уже где-то выпивал. Хозяйка, видимо, догадавшись об этом, с укоризной посмотрела на него сверху вниз.

— Ты опять пьёшь, не так ли?

— Я выпивал со старшим коллегой. Мне не хватило. Он, понимаешь, слабоват к алкоголю.

— Это ты неумеренный.

Не обращая внимания на их оживлённый разговор, Масаки взял палочки. Он принялся доедать оставшуюся еду. Пожалуй, лучше поскорее уйти.

— Ты бы тоже поумерил свой пыл. Хвастаться можно не только профессией… Если тебя «харасаки» — я не при чём.

— Это просто суеверие, суеверие.

Харасаки?

Интерес Масаки привлекло незнакомое слово.

— Ты тоже так думаешь, правда?

Мужчина обратился к Масаки, и тот опешил. Ему не очень хотелось разговаривать, но он невольно задал вопрос:

— А что такое «харасаки»?

— Молодой человек, вы турист, верно?

Масаки кивнул на слова хозяйки.

— Тогда неудивительно, что вы не знаете. В Такэнояме есть несколько городских легенд… «Харасаки» — одна из них. Говорят, что если делать плохие вещи или гулять по ночам, то попадёшь в мир «харасаки» и тебе вспорют живот.

— Именно так. Это слово используется для таких, как он. Типа, такие плохие мальчики, как ты, заслуживают «харасаки».

— Да ладно тебе, я уже взрослый мужчина. Эй, ты тоже так думаешь, правда?

— Да, пожалуй.

Не обращая внимания на мужчину, который кривлялся, поглаживая свои костлявые щёки, Масаки взял последний шашлычок. Городская легенда под названием «харасаки», похоже, довольно известна в этих краях. Ему не хотелось задерживаться, но сказать, что ему неинтересно, было бы неправдой.

Хасэ-тян, словно прочитав мысли Масаки, продолжил свой рассказ:

— Есть и другие городские легенды. Давным-давно сюда часто приезжали балаганы. Знаешь, что такое балаган?

— Да, в общих чертах.

Масаки кивнул. Он читал о них в интернете, в страшных историях.

— С течением времени балаганы пришли в упадок, и тот, что приезжал сюда, тоже закрылся. Говорят, что людей, которые там работали, бросили здесь. В конце концов, они умерли от голода, но до сих пор цепляются к прохожим, прося о помощи. Вон, в нескольких домах отсюда есть магазин с таксофоном. Говорят, они были как раз где-то там.

— Страшно.

Масаки поморщился от запаха алкоголя, исходящего от Хасэ-тяна. Тот, неверно истолковав его выражение лица, самодовольно улыбнулся.

— Есть и другие истории. Туннель возле станции Такэнояма был построен рабами, и умерших во время работы рабочих похоронили прямо там, и всё такое. Этот город — словно сборище мёртвых…

Хозяйка резко прервала разговорившегося Хасэ-тяна.

— В такой холод зачем пугать клиента? Извините, он несёт всякую чушь. Всё это неправда.

— Ничего страшного, я не обращаю внимания.

Масаки не сказал этого вслух, но был благодарен хозяйке за помощь. Слишком уж мрачные истории.

Положив палочку от шашлычка на тарелку, Масаки встал.

— Прошу прощения, можно счёт?

Когда Масаки доставал кошелёк, Хасэ-тян снова обратился к нему:

— Путешествуете один?

— Да, вроде того.

Хозяйка, пересчитывая деньги, посмотрела на Масаки.

— Хм, сюда ходят только постоянные клиенты, так что путешественник-одиночка — это редкость. Выглядите молодо для лечения на водах, может, приехали по работе?

— Нет, завтра ко мне присоединится спутница.

Его невеста, Хюга Момосаки, должна была приехать в Такэнояму завтра. Они могли бы приехать вместе, но она, зная любовь Масаки к путешествиям в одиночку, решила дать ему день свободы. Для неё, не очень хорошо переносящей поездки, это было довольно смелое предложение. Масаки решил воспользоваться её добротой. Ему нужно было кое-что обдумать. Правда, пока безрезультатно.

Легко кивнув Хасэ-тяну, Масаки вышел из изакая.

— Приятного путешествия!

Слова хозяйки тяжёлым грузом легли на плечи Масаки.

Разгорячённые щёки мгновенно охладил холодный ветер. Снег, который при входе в изакая был едва заметен, превратился в крупные хлопья. На главной улице с горячими источниками Такэноямы, идущей по склону, даже в такую погоду было довольно многолюдно.

Ему не хотелось сразу возвращаться в рёкан. Масаки зашёл под навес сувенирного магазина и сел на влажную скамейку.

Туристы, проходившие мимо Масаки, наслаждались вечером вдали от дома, и все, независимо от возраста и пола, светились счастливыми улыбками.

Масаки опустил голову.

— Эй, эй, что за похоронное лицо?

Масаки поднял голову и увидел перед собой Хасэ-тяна. Из-за раскрасневшихся щёк и белого дыхания он был похож на варёного осьминога. Не церемонясь, он сел рядом с Масаки и закурил.

— Хозяйка сказала, чтобы я шёл проветриться на улицу, если хочу курить. Жестоко, правда? Я ведь тоже клиент.

— Да, это жестоко.

Масаки кое-как выдавил из себя улыбку.

Он просто пьян. Нужно просто отмахнуться от него и уйти. В глубине души он именно этого и хотел.

Так всегда.

«Пожалуйста, расскажите Хюге о своих родителях».

Хриплый голос прозвучал в голове Масаки.

Тогда тоже нужно было твёрдо отказаться.

Теперь уже слишком поздно. Он провёл день, пользуясь добротой Хюги, но туман в голове не рассеялся. Наоборот, сомнения только усилились.

— Эй, эй, ты точно в порядке?

Масаки заметил, что Хасэ-тян заглядывает ему в лицо. Его глупая улыбка исчезла.

— Всё в порядке. Я уже собираюсь в рёкан.

— Проводить тебя?

Неужели он настолько подавлен, что вызывает беспокойство у пьяницы?

— Не стоит беспокоиться.

Повернувшись спиной к Хасэ-тяну, Масаки направился к рёкану.

— Ну, отдыхай.

На слова Хасэ-тяна Масаки лишь повернул голову и ответил неопределённой улыбкой.

— Хюга Момосаки ждала поезд до Такэноямы на платформе вокзала.

Она подошла к самому краю жёлтой линии и посмотрела в небо. На ярко-синем небе светило крошечное солнце, словно пытаясь растопить бескрайний снежный покров.

Похоже, прошлой ночью был сильный снегопад, но, наверное, Масаки хорошо провёл время в одиночестве.

Хюга открыла бутылку с остатками чая ходзитя и выпила всё одним глотком.

Когда она хотела выбросить бутылку в мусорное ведро, мимо неё прошли несколько молодых людей. Они шли к центру многолюдной платформы, весело толкаясь и дурачась. Один из них бросил пустую пластиковую бутылку. Бутылка описала дугу в воздухе, ударилась о край мусорного ведра и отскочила. Не обращая внимания на валяющуюся на земле бутылку, они ушли.

Хюга подняла бутылку с земли и посмотрела им вслед. Затем тихо вздохнула и выбросила её вместе со своим мусором. Хюга отошла подальше от шумной группы туристов.

Нужно же выбрасывать мусор куда следует. В одиночестве она не могла даже высказать такое недовольство. Она храбрилась перед Масаки, говоря, что может поехать одна, но, честно говоря, ей было немного страшно.

Скоро она встретится с Масаки.

Она посмотрела на своё отражение в зеркале на стене. Синяя куртка, узкие джинсы. Длинное каре, которое она вчера подстригла в парикмахерской, тоже было в порядке. Интересно, заметит ли Масаки?

По громкой связи прозвучало объявление. Поезд до Такэноямы должен был скоро прибыть. Разрозненные туристы начали выстраиваться в очередь.

Хюга отошла к краю платформы. Достала из внутреннего кармана куртки блокнот. Проверила маршрут от ближайшей к дому станции до станции Такэнояма. Это была последняя пересадка. Конечно, можно было бы просто посмотреть в интернете, но ей нужно было записать всё важное от руки, чтобы быть спокойной.

— Здравствуйте.

Раздался высокий женский голос прямо за её спиной. Хюга рефлекторно выпрямилась. И, не оборачиваясь, задумалась.

Женщина, которая, должно быть, стояла позади неё, явно обращалась к ней.

Голос был незнакомым.

Может быть, она просто поздоровалась с кем-то другим, кто был рядом. Так она подумала, но тут же отвергла эту мысль. Она стояла на краю платформы, и кроме неё здесь никого не было.

— Извините, здравствуйте. Вы меня слышите? В синей куртке.

Голос раздался ещё ближе.

Убрав блокнот в карман, Хюга медленно обернулась.

— Я?

Её голос слегка дрогнул. Прямо перед ней стояла женщина чуть ниже её ростом. Бежевое пальто-дафлкот подчёркивало её детскую внешность. Она прикрывала рот красным шарфом и смотрела на Хюгу узкими глазами.

Может, местная школьница? Даже если так, зачем она к ней обратилась? Хюга растерялась и не знала, что сказать.

— Вы, случайно, не Хюга Момосаки?

— А?

Хюга неловко ответила:

— Да… но…

— Точно!

Женщина схватила Хюгу за руку, словно готова была запрыгать от радости.

— Ты меня помнишь? Мы вместе учились в начальной школе Такэноямы, я — Саяко Айхара.

Женщина, назвавшаяся Саяко, широко улыбнулась, хотя её рот был скрыт шарфом.

Ровесница? Нет, важнее…

Хюга отвела взгляд от улыбки Саяко. Она понятия не имела, кто эта женщина.

— Я сразу тебя узнала.

— Д-да…

Вот это проблема. Хюга могла лишь неопределённо улыбнуться в ответ.

Трепет в груди, который она испытывала минуту назад, сменился нервной дрожью. Может, лучше честно всё рассказать?

Хюга робко начала:

— Понимаешь… на самом деле я…

Первый вагон проехал мимо платформы, заглушая её слова. Поезд, которого она так ждала, сейчас казался ей проклятием.

— Давай сядем вместе. Ты ведь едешь в Такэнояму?

Саяко, словно танцуя, вошла в вагон и потянула Хюгу за руку. Хюга не могла сопротивляться.

Четырехвагонный поезд был довольно старым, как и подобает местной железной дороге. В этот вагон вошли только они вдвоём. Хюга немного расстроилась, увидев, что сиденья были купе.

Саяко быстро заняла место и жестом пригласила Хюгу сесть напротив. Хюга нехотя села. Сиденье было странно жёстким, наверное, из-за изношенной обивки. Хотя ехать всего несколько станций, это обещало быть утомительной поездкой.

— Десять лет прошло, да? Ты тоже давно не была в Такэнояме, верно?

Хина-тян… Так её, наверное, называли тогда. Странно звучит.

— Ну… да.

Хюга кивнула. Саяко была права, она не была в Такэнояме десять лет.

Саяко сняла шарф и куртку. Под пальто на ней был синий свитер и красная юбка. Хюга, у которой самой было мало верхней одежды, не могла судить о чужом вкусе, но это сочетание казалось ей совершенно безвкусным.

Откинувшись на спинку сиденья, Саяко начала оживлённо рассказывать:

— Вспоминаю начальную школу. Помнишь танец соран-буси на спортивном празднике? Я тогда перепутала движения.

Саяко говорила без умолку. В основном она вспоминала о начальной школе. Хюга слушала её, притворяясь, что всё помнит. Похоже, они с Саяко были очень близки. До переезда Хюги они, кажется, играли вместе почти каждый день. Хотя Хюга ничего этого не помнила.

— Но как необычно, что ты вернулась. Что-то случилось?

— На самом деле, я выхожу замуж.

— Правда? Поздравляю!

Видя, как бурно радуется Саяко, лицо Хюги напряглось. Ей было неловко поддерживать этот обман. Жёсткое сиденье, вибрируя от движения поезда, словно укоряло её.

— А муж с тобой?

— Он… его зовут Масаки, он любит путешествовать один. Поэтому он приехал в Такэнояму на день раньше меня.

— Что? Разве это не странно? Обычно в такие места ездят вместе.

— Он скоро не сможет так часто путешествовать в одиночку, поэтому я предложила ему поехать первому.

— Хм… Понимающая жена. Завидую.

Саяко сказала это с лёгкой иронией и посмотрела в окно.

Разговор прервался.

Нужно поскорее признаться. Сказать, что она не помнит ни её лица, ни историй, о которых та рассказывает. Хюга начала готовиться.

Саяко радостно улыбалась. Должно быть, она очень рада встрече спустя десять лет.

Нужно сказать прямо, как есть. Даже если это испортит ей настроение.

Хюга нерешительно начала:

— Понимаешь…

— М?

Саяко посмотрела на Хюгу.

Сердце Хюги забилось чаще. Потирая вспотевшие ладони о бёдра, она продолжила:

— Извини. Я тебя, Саяко…

— Не надо так официально. Зови меня, как раньше.

— А… хорошо.

Решимость Хюги легко сломалась.

Откуда ей знать, как её звать? Пока она мялась, лицо Саяко омрачилось.

— Всё-таки лучше «Саяко». Детские прозвища — это так неловко.

Саяко сказала это с самоиронией и снова отвернулась к окну.

Хюга пожалела. Нужно было настоять на своём и всё рассказать, а теперь она только усугубила ситуацию своей нерешительностью.

Ища спасения, Хюга посмотрела в окно. Вид за окном был однообразным — заснеженные склоны гор, проплывающие мимо, — но Хюга нашла в нём успокоение.

— Слушай, Хина-тян, не хочешь сходить в нашу начальную школу?

— А?

— Начальную школу Такэноямы, кажется, скоро снесут. Было бы здорово посмотреть на неё вместе в последний раз.

Хюга планировала сразу же встретиться с Масаки в городе с горячими источниками, как только приедет в Такэнояму.

— Я бы хотела, но у меня встреча с Масаки.

— Твой муж ведь тоже ушёл гулять один, так что небольшое отклонение от плана — это нормально.

Хюга хотела поскорее закончить эту неловкую встречу с Саяко, но её мысли приняли неожиданный оборот. Слово «альма-матер» словно наркотик опьяняло её.

После недолгих раздумий Хюга кивнула.

— Да… раз уж так, давай сходим.

Конечно, идти с багажом было бы неудобно, но это же не поход в горы, так что всё должно быть в порядке. Она напишет Масаки и извинится. Он не из тех, кто обижается по пустякам.

Хюга достала из кармана куртки раскладной телефон и написала Масаки сообщение. Кратко изложив суть, она нажала кнопку «Отправить».

— Пишешь мужу?

— Нет, отправляю сообщение.

Убедившись, что сообщение отправлено, она закрыла телефон.

Это произошло мгновенно.

Перед глазами всё потемнело. На обратной стороне век мерцали остаточные изображения света. Ей показалось, что её мозг сотрясается.

— Что?

Хюга посмотрела на свои руки. Она не видела ни одного пальца. Свет в вагоне, свет из окна — всё исчезло. Только стук колёс о рельсы продолжался без перерыва.

Если бы был свет от экрана…

Она попыталась открыть телефон, но выронила его из рук. Звук падения затерялся в шуме поезда.

— Саяко?

Она должна была быть прямо перед ней. Но ответа не последовало. Хюга подумала, что Саяко обязательно закричала бы.

Может быть, она потеряла сознание.

Хюга осторожно протянула руку к месту, где сидела Саяко. Кончики пальцев коснулись ткани сиденья.

Сердце забилось, как гонг, сотрясая всё тело.

— Эй, есть тут кто-нибудь?

Хюга отчаянно позвала на помощь, но никто не ответил.

Хюга, словно молясь, сложила руки и опустила голову. Ей оставалось только сидеть на месте. Сейчас она могла с уверенностью сказать, что её тело находится здесь, что она сидит на жёстком сиденье, что её ноги касаются небольшого участка пола. Встать было можно. Но ей казалось, что как только она поднимется, сиденье, поддерживающее её тело, исчезнет. Что под ногами не окажется пола. Такие мысли проносились у неё в голове. Ведь Саяко, которая сидела прямо перед ней, исчезла.

Внезапно её сложенные руки смутно появились в поле зрения. Хюга ошеломлённо посмотрела на свои руки.

Подняла голову.

Сверху падал луч света. Слабый свет, словно просачивающийся сквозь игольное ушко, тускло освещал Хюгу, съёжившуюся во тьме.

«Как закат», — подумала Хюга. В нём не было тепла дневного солнца, но он был чувственного цвета, способного всколыхнуть чувства, осевшие на дне души.

Хюга не сводила глаз со света. Ей казалось, что если она отведёт взгляд, то сразу же потеряет его.

Игольное ушко медленно расширялось. Хюга невольно прищурилась. Тьма, словно обожжённая бумага, отслаивалась, открывая скрытый потолок. Источник света быстро распространился по всему потолку, равномерно окрашивая всё вокруг Хюги в цвет заката. Сиденья, стены — всё обретало свои очертания, словно покрытое плёнкой мёда.

Теперь она могла двигаться.

Хюга встала. Прикрыв глаза рукой, она осмотрела вагон. Саяко нигде не было.

Хюга направилась к двери, ведущей в следующий вагон.

Но ноги не слушались.

Сознание помутилось, зрение затуманилось. Дверь, на которую она смотрела, исказилась и растворилась. Вместо неё появился пейзаж, которого там быть не должно.

Далёкое небо, характерное для зимы. Затуманенные далёкие горы. Снег, покрывающий контуры пейзажа. Едва виднеющееся солнце окрашивало всё в золотой цвет, независимо от расстояния.

Золотой цвет заполнял мир Хюги. Её охватило чувство опустошения, ощущение пола под ногами исчезло. В приятном ощущении невесомости Хюга смутно подумала:

«Знакомо».

Но где она видела этот пейзаж? Когда она пыталась вспомнить, равновесие мира вокруг неё рушилось. Снег и солнечный свет сливались, превращаясь в частицы света, разлетались и исчезали. В конце концов, оставалось только чувство пустоты. Ей казалось, что это уже случалось много раз. Так было всегда.

И она думала о Такэнояме.

Хюга не помнила Такэнояму. У неё не осталось воспоминаний ни о школе, ни о доме. Единственное, что запечатлелось в её памяти, — это золотистый пейзаж, возникающий в её сознании в случайные моменты. Она не знала, когда видела его, но была уверена, что это был закат где-то в Такэнояме.

Хюга лучше всех понимала, что это ненормально. Для ребёнка, не достигшего сознательного возраста, это было бы объяснимо, но Хюга покинула Такэнояму после окончания начальной школы. Её воспоминания, которые должны были тянуться непрерывной цепочкой из настоящего в прошлое, резко обрывались на моменте расставания с Такэноямой. Этот факт подрывал её душевное равновесие. Она никак не могла избавиться от беспокойства.

Когда она рассказывала об этом другим, никто не воспринимал её всерьёз. Все смотрели на неё с любопытством.

Только Масаки поверил ей.

Она почувствовала яркий свет на веках.

Хюга медленно открыла глаза. Что-то ярко светило перед ней. Постепенно её зрение сфокусировалось, и она увидела очертания флуоресцентной лампы. Только тогда она поняла, что лежит на спине.

Она поспешно встала. Голова закружилась, и она невольно прижала руку ко лбу.

— Саяко?

Она осмотрелась. Не было ни Саяко, ни вообще каких-либо признаков присутствия людей. Поезд стоял на станции, но двери были закрыты. За окном горели ночные огни.

Она посмотрела на часы.

— Семь часов?

Холод пробежал по её телу от кончиков пальцев до макушки.

Хюга попыталась восстановить ход событий. Они с Саяко решили пойти в школу, она написала Масаки сообщение. А потом перед глазами всё потемнело. Что было дальше, она не помнила.

Если её часы не сломались, то она пролежала без сознания в поезде почти четыре часа. Это было больше, чем просто проспать свою остановку.

Нужно связаться с Масаки.

Она пошарила в карманах, но телефона там не было.

«Я убрала его в сумку?»

Вернувшись в купе, она нашла телефон на полу. Подняв его и включив экран, она увидела надпись «Нет сети». Она повертела телефон, подняла его выше, но сигнал не появился.

В любом случае, нужно выйти из поезда. Скорее всего, это конечная станция. Станцию Такэнояма они уже проехали. Если сейчас вернуться, то можно добраться до Такэноямы.

Как только она взяла красный рюкзак, лежавший на сиденье, двери открылись.

Хюга вышла из поезда с тяжёлым сердцем.

Выйдя на платформу, она увидела прямо перед собой табличку с названием станции.

«Такэнояма».

Хюга застыла, глядя на табличку «Станция Такэнояма».

Станция Такэнояма не была конечной.

Тогда почему поезд всё ещё стоит на станции Такэнояма?

Может быть, произошла какая-то авария.

Сердце забилось чаще.

— Снаружи… должен быть дежурный… наверное.

Хюга пробормотала это, словно убеждая себя, и сошла с поезда.

Выставив правую ногу, она замерла. Резкая перемена в воздухе заставила её остановиться. Что-то было не так.

Воздух был тяжёлым. Её нос чувствовал невидимый пар. В колючем зимнем воздухе была необычная для зимы влажность. Воздух обволакивал её лицо, создавая ощущение, будто она касается кончиками бесчисленных игл, посылая сигнал тревоги в мозг.

Хюга, оставив одну ногу в поезде, повернула голову. В пределах видимости никого не было. Не было слышно ни звука.

За платформой, на склоне холма, кружились крупные хлопья снега. По прогнозу погода должна была быть ясной до завтрашнего вечера.

Хюга медленно сняла левую ногу с пола поезда. Всё её тело окутал наружный воздух. Хюга напряглась от неприятного, незнакомого ощущения.

Она прошла по платформе и поднялась по лестнице на пешеходный мост. Из окон моста был виден весь перрон. Падал снег, но людей не было видно ни на одной из платформ.

Она достала телефон. Всё ещё «Нет сети». Прошло уже несколько часов после назначенного времени встречи, но от Масаки не было ни ответа, ни звонка. Где он? Злится ли он? Или, может быть, волнуется и идёт ей навстречу? Зная его характер, скорее всего, второе. Он обязательно придёт за ней.

Ей послышались чьи-то шаги.

Шаги доносились с противоположной платформы. Медленные, но уверенные шаги приближались.

Она хотела посмотреть в окно, но шаги уже изменили ритм и начали подниматься по лестнице.

Хюга крепко схватилась за оконную раму и посмотрела в сторону звука.

Из-за угла показалась невысокая фигура.

— А!

Это была Саяко. Увидев Хюгу, она подбежала к ней. Хюга заметно расслабилась.

— Хина-тян, ты куда пропала? Я тебя искала.

Саяко с улыбкой задала беззаботный вопрос.

— А ты сама где была? Я же в поезде лежала без сознания.

— Ты тоже? Я тоже упала в обморок в поезде, а когда очнулась, никого не было, поэтому я искала тебя по всей станции.

— Тогда ты могла бы меня разбудить.

— Нет, там правда никого не было. Честно. Если бы ты была там, я бы тебя не бросила.

Разговор не клеился, и Хюга чувствовала себя неуютно, но всё же ей стало легче. Она не была одна в этой непонятной ситуации. Уже одно это было утешением. Хотя немного странно, что её собеседницей оказалась подруга, которую она не помнит.

— Саяко… ты искала за турникетами?

— Ещё нет. Но интересно, есть ли там кто-нибудь? Ни звука не слышно.

Саяко пожала плечами.

Тревога нарастала, сдавливая лёгкие.

— Если это не безлюдная станция, то кто-то должен быть. Наверняка…

Хюга посмотрела в окно на неподвижный поезд. Кто-то должен объяснить ей, что происходит. Без вразумительного объяснения её тревога не утихнет.

— Ты в порядке?

— Всё нормально.

— Давай пока вернёмся на станцию? Лучше быть в поезде, чем здесь. Там хоть немного теплее, и мы сможем подумать, что делать дальше.

— …Хорошо.

Хюга коротко кивнула, и они с Саяко пошли обратно к станции.

Хюга смотрела на маленькую спину Саяко и думала. Она такая спокойная. Может быть, её беззаботность — это просто маска, а на самом деле она хладнокровный человек.

Внезапно Саяко остановилась посреди площади перед станцией.

— Что случилось?

— Вон то…

Саяко указала на платформу.

Раздался характерный звук выхлопа. Звук закрывающихся дверей поезда.

Поезд тронулся.

— Подожди!

Хюга побежала к станции. Она не успевала. Поезд безжалостно отъезжал от платформы. Короткий состав из четырёх вагонов, словно насмехаясь над ними, уезжал прочь. Свет из окон превратился в крошечные точки и растворился в густой темноте. Хюга и Саяко могли лишь беспомощно смотреть, как он исчезает.

Хюга села на снег. Они остались одни. Голова кружилась. Ей хотелось просто упасть здесь и лежать.

— Хина-тян, смотри, у неё что-то в руке!

Хюга обернулась на голос Саяко. Та пыталась разжать руку мёртвой женщины и что-то достать. Хюга ошеломлённо наблюдала за ней.

— Похоже на записку.

Саяко начала читать.

Хюга встала и осторожно заглянула Саяко через плечо. На листке размером с ладонь были нацарапаны какие-то слова. Бумага была смята и местами пропитана кровью.

«Это место казни. Но я ничего плохого не сделала.

Они всё ещё смотрят на меня. И на тебя, смотрящую на меня сверху вниз. Они появляются повсюду. Словно тени-монстры.

Время не идёт, сколько ни жди. Рассвет находится в городе с горячими источниками. Я долго бродила по городу, но у меня не получилось».

Место казни?

Тени-монстры?

Что за бред? Единственное, что было понятно, — это то, что эта женщина была убита кем-то, кто её преследовал. Сколько же она бродила по пустому городу? И с какими чувствами писала эту записку?

Хюга снова посмотрела на тело. Только сейчас она заметила, что в снегу рядом с лужей крови лежали небольшой блокнот и короткая ручка.

— Место казни…

Саяко произнесла это тихим голосом. Она смотрела на записку с бесстрастным лицом. Хюга не могла понять, что она чувствует, читая эти слова.

— В любом случае, нам нельзя здесь оставаться… наверное.

Странно было идти в город с горячими источниками, чтобы встретить рассвет. Если нужно дождаться рассвета, то можно просто остаться на станции.

Хюга посмотрела на часы. Она наклонила голову и почувствовала, как её тело деревенеет.

— Хина-тян, что с тобой?

Саяко, видимо, оторвавшись от своих мыслей, обратилась к ней своим обычным тоном. Хюга проигнорировала её и достала телефон. У неё было плохое предчувствие, которое поднималось из глубины души.

На экране отображалось то же время, что и на её наручных часах — семь часов вечера, когда она очнулась. Секундная стрелка на наручных часах словно приклеилась к цифре двенадцать и не двигалась.

— Время остановилось, — сказала Хюга.

— Что? Как это?

— С тех пор, как я очнулась в поезде, часы не идут. И на телефоне, и на наручных часах одно и то же время.

— Не может быть, это просто совпадение?

— Если не веришь, проверь свои часы.

— Правда, — пробормотала Саяко, посмотрев на настенные часы в зале ожидания.

«Время не идёт, сколько ни жди». Записка мёртвой женщины говорила именно об этом. А следующая фраза…

— Рассвет находится в городе с горячими источниками, — произнесла Саяко то, о чём только что подумала Хюга.

— Хина-тян, может, нам всё-таки пойти в город?

— …Да, пожалуй.

Хюга кивнула.

В этой записке не было лжи. Хюга не знала почему, но была в этом уверена.

— Раз уж эта женщина умерла здесь, значит, и на станции небезопасно… Не хочется двигаться, но…

— Да. Пойдём. Записку возьми ты.

— Не оставим её здесь?

— Она может пригодиться как улика. А я её, скорее всего, потеряю.

Саяко горько усмехнулась и вложила записку в руку Хюги. Кровь уже высохла, так что испачкаться Хюга не боялась, но положить записку в карман всё равно было неприятно.

— Хина-тян, ты помнишь дорогу до города с горячими источниками?

— Эм… не уверена.

Хюга не могла сказать, что ничего не помнит, поэтому ответила уклончиво.

— Вот как. Дорога неблизкая, так что приготовься.

Саяко пошла вперёд.

Хюга, прежде чем последовать за ней, ещё раз посмотрела на тело. На спину мёртвой женщины безжалостно падал снег. Интересно, когда-нибудь её полностью засыплет снегом, и она исчезнет из виду? От этой мысли у Хюги сжалось сердце.

Выйдя с площади перед станцией, Саяко остановилась.

— Нам нужно пройти через это, — сказала она, указывая на туннель, который находился в противоположной стороне от жилого района.

— Другой дороги нет?

— Только эта.

Хюга посмотрела вглубь туннеля. Внутри горел свет, но из-за плавного изгиба выход не был виден.

— Как-то не по себе.

Голос Хюги эхом разнёсся по туннелю.

Саяко вздрогнула. Её беззаботность, которую она демонстрировала до входа в туннель, исчезла, и она съёжилась, словно шла сквозь метель. Хюга пошла рядом с ней, не спуская с неё глаз.

— Хина-тян, ты боишься?

— Ну… да.

— Я тоже.

Саяко скривила лицо, освещённое оранжевым светом, и слабо улыбнулась.

После этого они шли молча. Только звук шагов, скользящих по земле, нарушал застоявшийся воздух.

Прошло немало времени с тех пор, как они потеряли из виду вход и выход из туннеля. Идя, Хюга несколько раз смотрела на часы. Она надеялась на чудо, но стрелки не двигались. «А вдруг мы никогда не выберемся?» — промелькнула у неё мысль. Хюга покачала головой. Беспокойство превращалось в пот, выступающий на ладонях. Хотя в туннеле было не холоднее, чем снаружи, ей казалось, что с её пальцев стекает тепло.

Кто-то схватил её за правый рукав.

Это была Саяко.

— Ч-что случилось? — спросила Хюга.

Саяко покачала головой.

— Не спрашивай.

— Мне же интересно. Скажи.

— Просто…

Саяко ответила уклончиво.

Хюга, не понимая, в чём дело, посмотрела вперёд.

На мгновение слева стало темнее. Она резко повернула голову, но увидела всё те же лампы.

Хюга знала это ощущение. То же самое происходит, когда птица пролетает между тобой и солнцем.

Но она никогда не видела птиц, летающих в туннеле. К тому же, то, что промелькнуло сейчас, было гораздо больше.

Теперь справа стало темнее. Это произошло в одно мгновение.

Она повернула голову направо и встретилась взглядом с Саяко. По её напряжённому лицу Хюга поняла, что Саяко тоже это видела.

Они начали ускорять шаг. Оранжевый свет ламп, расположенных на равном расстоянии друг от друга, разжигал и усиливал их тревогу. Хюга начала чувствовать, что за ней кто-то наблюдает. Саяко незаметно прижалась к ней плечом.

Впереди показался свет. Они ускорили шаг и перешли на бег.

Выбежав из туннеля, они почувствовали, как воздух стал легче. Оглянувшись, Хюге показалось, что она видит что-то чёрное, что бесшумно скользит по стенам и полу, словно волна, уходящая обратно в туннель.

Хюга невольно сделала глубокий вдох, наполняя лёгкие свежим воздухом. Ей казалось, что они шли по туннелю целую вечность.

Саяко широко потянулась.

— Фух, из-за той записки я слишком напряглась.

Хюга промолчала. Саяко просто храбрилась. В том туннеле определённо кто-то был.

Хюга отвела взгляд от туннеля.

— Саяко, сколько ещё до города с горячими источниками?

— Километра два, наверное.

— …Понятно.

Расстояние было ни большим, ни маленьким.

Дорога шла вдоль горы и была покрыта снегом по щиколотку. Редкие уличные фонари, словно прожекторы, освещали ограждения и снег.

— Хоть бы автобус приехал, — пробормотала Хюга с досадой.

— Я тоже так думаю, но вряд ли. Следов от машин нет, да и снег не убран. А если автобус и приедет, то, наверное, в другой мир.

— Не говори так.

Это звучало совсем не как шутка.

Они шли по краю дороги, пробираясь сквозь снег. За ограждением был крутой склон. Неизвестно, куда они покатятся, если упадут. Словно бездна.

Они молча шли по безмолвной дороге. Шаги Хюги были тяжёлыми. Снега здесь было больше, чем у станции. Её кроссовки промокли насквозь. Снег таял, и холодная вода просачивалась внутрь, лишая Хюгу чувствительности в ногах. Холодный воздух проникал сквозь одежду, словно кусочки льда касались её кожи. Хюга съёжилась, пытаясь согреться. Её зубы стучали.

Саяко шла в нескольких метрах впереди. Заметив состояние Хюги, она вернулась к ней.

— Хина-тян, ты в порядке?

— Нормально… а ты как?

Хюга притворилась, что всё хорошо. На самом деле ей хотелось поскорее окунуться в горячий источник.

— Хочу в онсэн, — ответила Саяко, словно озвучивая мысли Хюги.

Саяко снова пошла вперёд. Её плечи ритмично двигались в такт шагам. Хюге показалось, что она идёт с какой-то радостью.

Почему Саяко так спокойна? А Хюга места себе не находила от беспокойства.

Хюга почувствовала неприятное раздражение.

— Багаж тяжёлый, да?

Саяко неожиданно оказалась рядом с ней. Она выхватила у Хюги рюкзак, повесила его себе на плечо, замедлила шаг и пошла рядом.

— Извини.

— Да ладно. Прости, что я такая болтливая. Мне просто неспокойно, когда я молчу.

Саяко горько усмехнулась.

Наверное, Саяко тоже старалась казаться спокойной. Хюге стало неловко, и она опустила глаза. Когда о тебе беспокоятся, это приятно, но в то же время чувствуешь себя уязвимой. Это вызывало у неё ещё большее беспокойство, чем дрожь от холода.

— Хина-тян, Хина-тян, ты меня слышишь?

Хюга резко остановилась, почувствовав, как Саяко дёрнула её за край куртки.

— Извини, я задумалась.

Саяко, идя рядом, указала вперёд.

— Вон там… это не человек?

— Что?

Хюга посмотрела в ту сторону, куда указывала Саяко. На дороге, плавно изгибающейся вдали, виднелся силуэт человека. Он стоял под уличным фонарём, глядя куда-то за ограждение.

— Что он там делает?

— Может быть, он в такой же ситуации, как мы.

Если остаться одному в таком месте, можно сойти с ума.

— Что будем делать? Позвать его?

— Подожди.

Хюга остановила Саяко.

Сначала ей захотелось подбежать к этому силуэту и позвать его. Но потом она передумала.

Её что-то останавливало.

Слова из записки, которую держала мёртвая женщина у станции.

«Они».

Хюга наблюдала за силуэтом. Он был нечётким и не двигался. Сколько она ни вглядывалась, он оставался совершенно чёрным. Словно человеческая фигура, вырезанная из яркой вуали уличного фонаря.

— Давай подойдём.

Хюга повернулась к Саяко, которая уже собиралась идти, и приложила палец к губам.

Почему Саяко такая беспечная?

Это нормально?

Неужели только она одна испытывает страх в этой ситуации?

На её холодных ладонях выступил пот.

«Я права», — убеждала себя Хюга. Нельзя терять время. Она продолжала этот безмолвный спор с собой, хотя и понимала, что это бессмысленно.

— А!

Саяко коротко вскрикнула.

Силуэт исчез за ограждением.

— Не может быть… — прошептала Хюга.

За ограждением был крутой склон, дна которого не было видно.

«Тогда где он?»

Хюга была в шоке. Она не могла даже закрыть рот и просто шла к тому месту, где стоял силуэт.

Встав рядом с Саяко, она посмотрела вниз по склону. Внизу простиралась бесконечная тьма, ничего не было видно. Не было слышно ни звука.

— Мы могли бы ему помочь, — пробормотала Саяко. Её слова острым ножом вонзились в сердце Хюги.

Может быть, это был такой же заблудившийся человек, как они. Если бы они позвали его, он бы, может быть, улыбнулся и подбежал к ним.

— Это моя вина?

Вместе со словами из неё уходило тепло.

Она робко посмотрела на Саяко. Та молча смотрела на Хюгу. Не упрекая, не утешая, просто молча смотрела ей в глаза.

Узкие глаза Саяко слегка расширились. Её взгляд, устремлённый на лицо Хюги, начал медленно подниматься вверх. Её губы беззвучно разомкнулись.

Саяко была в ужасе.

От чего?

Хюга проследила за её взглядом и обернулась.

Прямо перед ней была густая тьма.

Она сделала шаг назад.

Тьма, словно рой насекомых, извивалась, принимая форму человеческого тела. Бледное лицо. Лоб и щёки были испещрены глубокими ранами. Куски синей плоти, словно выковырянные изнутри, свисали, прикреплённые к коже. На вывернутых белках глаз виднелись тонкие, как корни травы, сине-фиолетовые сосуды.

Это было то самое теневое чудовище из записки.

Тьма шевельнулась. Две тёмные конечности, словно заслоняя свет уличного фонаря, потянулись вверх.

«Беги!» — кричал её мозг. Но Хюга не могла двигаться. В её продрогшем теле бешено колотилось только сердце. Она не могла даже пошевелить глазами. Их взгляды словно превратились в верёвки, связывающие её глаза.

— Хина-тян!

Саяко толкнула Хюгу. Прежде чем Хюга упала на землю, раздался глухой удар. Оглушительный звук, похожий на раскат грома.

Хюга, опершись руками о землю, посмотрела на тень.

Тень, замахнувшаяся обеими руками, смотрела на неё. В её руках был большой молот.

— Почему… — пробормотала Саяко, ошеломлённо глядя на тень.

Тень, разбрасывая снег, подняла молот. Замахнувшись, она медленно приближалась.

Хюга вскочила на ноги.

— Надо бежать!

Она схватила Саяко за руку и побежала.

Саяко, помедлив, побежала за ней.

— Что это такое?

— Откуда я знаю!

Хюга изо всех сил переставляла ноги, спотыкаясь о снег. Сзади доносились тяжёлые шаги.

— Хина-тян, быстрее!

Саяко неожиданно оказалась впереди.

Если так пойдёт дальше, тень их догонит. Хюга, стремясь к спине Саяко, прибавила скорости.

— Она прямо за нами! Быстрее!

Хюга и сама это знала. Шаги приближались. Она чувствовала дыхание смерти за спиной, и у неё по коже побежали мурашки.

Ей было трудно дышать. Ноги не слушались. Если она расслабится, то сразу же споткнётся и упадёт.

Оставалось только бежать вперёд, не оглядываясь. Хюга стиснула зубы и подняла голову.

— А!

Саяко, которая бежала впереди, исчезла.

Впереди засиял свет.

Закат.

Внезапно появившийся закат сдирал ночь, скрывал склоны гор, затмевал яркие уличные фонари. Всё вокруг было залито оранжевым солнечным светом.

Тревога, охватившая Хюгу, отступала.

Её тело, которое кричало от страха, стало удивительно лёгким.

«Нужно идти».

Хюга бежала, не останавливаясь. Не чтобы спастись. Словно повинуясь зову света, она бежала вперёд, забыв обо всём.

Её вытянутая рука растворилась в свете. Рука, плечо, тело — всё исчезало в тумане. Свет поглощал Хюгу целиком, до последней волосинки.

Сознание Хюги внезапно погасло.

Она медленно спускалась по склону. По обеим сторонам дороги стояли магазины и другие здания. Людей было немного, но они всё же встречались. Две длинные тени тянулись по снегу, отбрасываемые заходящим солнцем.

Хюга хотела осмотреться, но её тело не слушалось. У неё было странное ощущение, будто она смотрит на мир чужими глазами.

Рядом с ней шла девочка с ранцем за спиной. Зрение сфокусировалось на ней, и мир вокруг начал двигаться. Похоже, они шли вместе.

Девочка, словно почувствовав на себе взгляд, посмотрела на Хюгу. Её глаза, прищуренные от слёз, смотрели на Хюгу. Она открыла свой маленький рот:

— Тебе лучше держаться от меня подальше какое-то время.

На дрожащий голос девочки зрение начало расплываться.

— Я никогда не брошу Сат-тян. Я не хочу этого делать.

Хюга чувствовала дрожь в голосе девочки, как свою собственную. Рядом послышались всхлипывания.

«Они плачут».

Но почему?

Хюга не понимала причины, но их печаль глубоко ранила её сердце.

На заплаканном лице девочки появилось чёрное пятно. Пятно, словно чернила, растекающиеся по ткани, начало расти. Оно превратилось во тьму и поглотило всё вокруг.